мы были счастливы
как вряд ли еще
будем
во всяком случае
такая мысль
не омрачала нас
и нашей веселости
завидовал вакх
а пили мы много
и не старели
и каждый был как бы волхв
и пророк-жизнелюбец
партизан
босяк и игрок
в родительской шубе
хмелели быстро тепло
начиная со щек
сквозь уста
смотрели друг другу в глаза
с некоторой
что ли
неподдельной
торжественностью
которая была
и есть
красота
мы точно знали как жить
как быть
в образе
витали
страшно не высыпались
мы говорили: подумаешь!
разве мы не видали
грязи
не видали утлых кухонь
с одной слабой плитой
медленной и дремучей
как расскаленный песок
как раз под османский кофе
горький до дрожи
он был цвета смоли
со сгущенкой даже
как ил помол
и боже
упаси
ворожить на его гуще
но мы гадали
бесстрашно
подглядывая в святая святых
смеялись
над арабесками
в лицо, можно сказать,
судьбы
и мрачные узоры в чашке
сбывались не чаще
чем наши мечты
бедовые неприличные страстные
мы пили
страшные
местные напитки
наливки настойки
изюмовки
грушовки
бражки
и также различные
привозные
воды жизни
пили из щербатых стаканов
бесстрашно
смеясь семитской молве
мол сквозь такие стаканы
из спирта спирит, дух-джин
сумасброд
исступленный ярый
залезает прямо
через уста
в душу, в глаза
и там навсегда -
о вечности они знают -
поселяется
чернота
но нам было все
более менее ясно
просто
и само собой
мы смеялись
над осторожными
над богами
над катастрофами
и вопреки
предостережениям
мы были смешливы
и счастливы
как дураки